Нюта Федермессер делится впечатлениями после встречи с супругой Никола Пашиняна Анной Акобян

Российский общественный деятель, учредитель благотворительного Фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер делится впечатлениями после встречи с супругой Пашиняна Анной Акобян, об этом сообщается в телеграм-канале Баграмян26.

На прошедшей неделе, помимо прочих встреч и дел, я общалась с двумя совершенно разными людьми, и в результате рассталась ещё с парочкой мифов.

Во вторник меня пригласила на обед Анна Акопян, супруга нового армянского премьер-министра, Николы Пашиняна, того самого, чьё имя на майские праздники скандировала вся Армения. А в четверг была встреча руководителей московских больниц с Собяниным (которого сейчас надо называть не мэром, а кандидатом в мэры), встреча была долгая и вдумчивая, обсуждали и ошибки, и планы, и достижения. Не дежурно, а вполне себе… в глубину.

Меня где-то месяц назад пригласили поехать в Армению на встречу с новой первой леди. Странно. Почему меня? Ну да, я люблю Армению, няня-бабушка моих детей, Зиночка, армянка, и она — одна из самых больших удач в моей жизни, и я была потрясена и влюбилась в каждого жителя этого тёплого и гостеприимного города из розового туфа — Эребуни (Ереван) — после того, как провела там несколько майских дней в толпе дружелюбных и улыбчивых революционеров. Но первая леди? Зачем ей я? А кто ещё будет? Нууу, полного списка ещё нет, но… Короче, по некоторым именам понимаю: общественников собирает. Наверное, хочет выбрать для себя сферу приложения сил. Дети там, или котята бездомные — должна же первая леди себя занимать чем-то… Благотворительностью… Поеду, конечно. Но сначала обед в Москве, в Третьяковке.

Хвастаюсь Зиночке. Утром она меня собирает. Нютачка, вы же не проста так идёте, надо платье, наденьте вот это, она вам красива, ви стройная в нем, и не нада эти ваши макасины-зима-лето, туфли ваши где лакавые, и калье краснае, вооот, Нютачка, красавица моя, идите, всё. Я ушла.

Обед в Третьяковке. Среди гостей вижу Оксану Пушкину, Киру Альтман, и несколько очень красивых армянских женщин. Тот ещё компот. Ждём. Наконец-то официальные мужчины с наушником в ухе ведут несколько дам, среди которых одна в белом костюме с прической, вторая — с кудряшками в стиле Тины Тёрнер, в модном голубом платье с голыми руками. Молоденькая совсем. Наверное думаю, белая — первая леди, голубая — помощница. Ошиблась. Белая — жена посла Армении в РФ, терпеливая и нежная, Мэри. Голубая — супруга Никола Пашиняна, мама троих дочерей и сына, журналистка. Свободная и современная, но при этом по-армянски скромная, сдержанная и воспитанная так, будто моя Зиночка — ее мама.

Мы представились, она молчала. Мы говорили кто как умеет, кто-то коротко, кто-то долго, кто-то скучно, кто-то с эмоциями, но все как-то скомкано, потому что не понимали, а зачем все это…

Она сидела с прямой спиной, руки на коленях, слушала, кажется, довольно внимательно, но была напряжена и явно нервничала очень. Потом она достала несколько листов бумаги с напечатанным текстом, где на обратной стороне все было исписано от руки, синей ручкой.

Я в самолёте написала, чтобы не забыть ничего, потому что хочу поговорить о важном. Простите, я буду сюда заглядывать. И она начала говорить. На армянском, через переводчика, по-библейски красивого молодого парня.

Она говорила про Нагорный Карабах, про то, как она не раз была там, как журналист, про глаза молодых мальчишек, от 18 до 20 лет, из Армении и Азербайджана, про то, что и те, и другие, одинаково молоды и прекрасны, а в глазах у них страх, что мы живём в 2018 году, и про то, что молодые и здоровые люди не должны так рисковать собой, а мы не должны рисковать ими, про то, что совершенно не важны корни конфликта, важно то, что погибают люди, про то, что ее старший сын уже 16 дней служит в армии, он в Арцахе, и что она не хочет, чтобы кто-либо когда-либо ещё беспокоился за жизнь своих сыновей, что нельзя умирать в 21 веке от пуль, говорила, что осознаёт трудность своей задачи, но хочет, чтобы женщины с обеих сторон границы, разные по происхождению, приехали в Карабах, встали бы рядом с молодыми мальчишками, которых они совершенно не для войны рожали и растили, взялись бы за руки все вместе, чтобы судьба этой напитанной кровью земли решалась бы дипломатическими переговорами, а не оружием. Она говорила и говорила, а мы молчали, потрясённые совершенно, слушали.

Она выбрала себе в помощь Оксану Пушкину, с ее женскими историями, несколько независимых журналистов, которые не будут лгать, и человека, который говорит о том, что умирать лучше дома, в старости, в своей постели, держа за руку близких, в окружении детей и внуков, а уж если приходится умирать от болезни, то так, чтобы родные все же были рядом, чтобы не было больно, страшно и унизительно, и главное, чтобы никто не был один…